Не самые обычные пираты. Карибские пираты

20.08.2013 0 4029

История сохранила имена многих пиратов, прославившихся на весь мир. Удивительно, но очень часто морские разбойники умудрялись находить время для серьезных занятий наукой и литературой. Среди них встречались благородные дворяне, прекрасные дамы и даже священники.

Жестокие пираты, как назвали их еще древние греки, они же корсары, флибустьеры, грабили купцов, рыбаков и прочий мирный морской люд независимо от того, под чьим флагом те выходили в море. Но порой пираты сами становились под флаг какой-либо державы и участвовали в сражениях на ее стороне. В этом случае они звались каперами и заранее получали индульгенцию своим будущим грабежам.

Среди пиратов зачастую встречались люди весьма неординарные, в том числе выходцы из знатных родов - такие, как французский дворянин де Граммон. Или француз Жан Барт, которому Людовик XIV пожаловал чин капитан-командора.

Бывший пират Бальтазар Косса, оставив преступный промысел, принял духовный сан и вошел в историю как римский папа Иоанн XXIII.

Громкие имена

Некоторые корсары получали рыцарские титулы уже после того, как преуспели в своем разбойничьем промысле. Среди них был и знаменитый Фрэнсис Дрейк, чье имя увековечено на карте мира - его носит пролив между Огненной Землей и Антарктидой. Он, как и другой пират-адмирал Джордж Сомерс, был обласкан английской королевой Елизаветой Тюдор. Некоторые из корсаров, оставив со временем свой лихой промысел, стали видными учеными. Например, Уильям Дампир, лаконичная подпись под портретом которого в Национальной галерее Лондона гласит: «Пират и гидрограф». Следует добавить, что Дампир был еще и прекрасным этнографом, оставившим интереснейшие записки о своих увлекательных путешествиях.

Необычно сложилась жизнь неаполитанского пирата Бальтазара Коссы. После нескольких лет успешного разбойничьего промысла, которым он занимался в Средиземноморье вместе со старшим братом, Бальтазар превратил награбленные сокровища в клад, надежно укрытый на маленьком островке. Позже, решив не делиться с братом, он тайно перепрятал клад и, отойдя от дел пиратских, решил остаток дней посвятить служению Богу.

На этом поприще Коссу также ждала успешная карьера: пройдя по всем ступеням католической иерархии и дослужившись до кардинальского сана, в 1410 году он поднялся на папский престол под именем Иоанна XXIII. Но со временем всплыло темное прошлое «благочестивого» папы, и в 1415 году на Констанцском соборе он был низложен. Его пиратские богатства, оставленные под присмотром «доверенного лица», исчезли вместе с этим лицом. Отведенные ему Богом последние четыре года доживать Бальтазару пришлось весьма скромно.

Женщины под черным флагом

Понятно, что пиратский промысел был мужским делом, требующим как немалых физических усилий, так и отчаянной смелости. Однако бывало, что на кораблях, бороздящих моря под черным пиратским флагом «Веселый Роджер», появлялись представительницы прекрасного пола. Вспомним двух из них -отчаянных и дерзких, и в то же время любящих и любимых женщин. Судьбе было угодно свести их на одном корабле. Вот как это было.

Энн Бонни родилась приблизительно в 1700 году в семье ирландцев, перебравшихся позже в Новый Свет. Когда пришло время, она вышла замуж за простого матроса. В поисках счастья и удачи молодая чета отправилась в Вест-Индию, где супруг Энн надеялся найти себе достойное занятие. И вскоре он нашел его, став пиратом.

Энн с энтузиазмом юности тоже погрузилась в мир пиратской вольницы. Здесь она встретила капитана Джона Рэкхема и влюбилась в него с первого взгляда. Чувства оказались взаимными и столь сильными, что Энн покинула супруга. А Рэкхем, вопреки пиратским традициям, взял ее, переодетую в мужское платье, в свою команду. Вместе со всеми она отправилась в море на промысел. Хоть и суровая, но полная приключений и страстей пиратская жизнь пришлась Энн по вкусу.

Тем временем в сентябре 1717 года в Англии вышел новый королевский указ о пиратстве, призывавший морских разбойников добровольно сдаться властям и обещавший в этом случае помилование и прощение грехов. На раздумье давался целый год. Многие решили, что эту фору вполне можно с толком использовать, то есть спокойно продолжать свой промысел, а потом явиться с повинной. Но Джон Рэкхем не стал откладывать покаяние, а сразу явился к губернатору Багамских островов, в недавнем прошлом такому же, как он, пирату - Вудсу Роджерсу. Они быстро договорились. Губернатор как раз готовился снарядить очередной каперский (по сути - пиратский) корабль для борьбы с испанцами. Должность капитана пока оставалась вакантной. Ее и занял Джон Рэкхем, конечно, включив в свою новую команду Энн.

Англичане против англичан

Сложилась пикантная ситуация - на корабле уже была одна женщина, как и Энн, переодетая в мужчину. Звали ее Мэри Рид. Была она почти на 10 лет старше Энн, но тем не менее нашла с ней общий язык и поведала ей свою историю. Родилась Мэри в старой доброй Англии. Ее мать, рано потерявшая любимого первенца, воспитывала и одевала дочь как мальчика. Да и по характеру Мэри больше походила на юношу. Так, выдавая себя за молодого человека, девушка умудрилась послужить и на флоте, и в кавалерии. Но обман ее был раскрыт, и Мэри уволили. Прошло время, она снова оделась в мужской костюм и в таком виде нанялась матросом на голландский парусник, где вскоре влюбилась в молодого штурмана.

Корабль, на котором оказалась Мэри, ходил в колониальную Вест-Индию. В одном из таких рейсов он стал жертвой английских пиратов. Те, узнав в Мэри англичанку, забрали ее на свой корабль. К счастью, им был необходим еще и штурман, так что возлюбленный Мэри воссоединился с ней на пиратском корабле. Узнав о королевском указе, пираты решили просить власти о помиловании. Ближайшим представителем власти оказался все тот же Вудс Роджерс. Так Мэри вместе с возлюбленным оказалась на одном каперском корабле с Джоном Рэкхемом и Энн. Вместе они вышли в море.

Им сопутствовала удача. Однако Рэкхем, забыв, что он теперь не просто пират, а капер, принялся грабить всех без разбора, в том числе и англичан. Продолжалось это недолго. Однажды их добычей стал очень богатый корабль, в трюмах которого нашлось предостаточно рома. По этому случаю был устроен грандиозный пир, ставший для многих пиратов последним. Напившись, они не смогли оказать достойного сопротивления морякам обнаружившего их корабля английского Королевского флота. Мэри и Энн вместе с уцелевшими при штурме пиратами были захвачены и преданы суду, который через 2 недели состоялся на Ямайке.

Почти все пленники были приговорены к виселице. Оправдали лишь несколько человек, ранее насильно оставленных на пиратском корабле. В их числе был и возлюбленный Мэри, голландец. А вот обеих женщин ожидала виселица. Но приговор не был приведен в исполнение, поскольку дамы оказались в интересном положении. Мэри, заболев, умерла в тюрьме, не успев родить. Энн повезло больше - она была освобождена и родила сына, который никогда не увидел своего отца, закончившего земной путь на виселице.

Наследники флибустьеров

Прошли века, но пиратство не прекратило своего существования. Оно процветает в некоторых регионах Земли и поныне. Не раз в рядах морских разбойников снова встречались дамы, причем иногда сумевшие подняться на самые высокие позиции в пиратской иерархии. Достаточно вспомнить пресловутую мадам Вонг, имя которой не сходило со страниц мировой прессы в середине XX века. Она вселяла ужас в сердца людей, выходящих в море у берегов Юго-Восточной Азии.

Родившаяся в 1920 году мадам Вонг была поначалу скромной танцовщицей Шан в одном из кабаре Шанхая. Там ее приметил будущий муж - Вонг Кунгкит, основным источником доходов которого было пиратство в прибрежных водах. Его бизнес процветал до 1947 года, когда, выданный конкурентами властям, он был застрелен «при попытке к бегству».

Овдовевшая мадам Вонг, уже давно бывшая правой рукой супруга, приняла бразды правления пиратской империей. Процесс ее «вступления в должность» проходил весьма драматично. Два близких соратника погибшего мужа пришли к ней с просьбой выбрать одного из них в качестве будущего главаря. В ответ мадам, со словами «выбирать одно из двух всегда очень сложно», застрелила их обоих. С этого и началось ее полновластное многолетнее правление, за время которого пиратское сообщество только крепло.

По данным английской разведки, под началом мадам Вонг трудились не менее 3000 пиратов. Другие источники называли еще большую цифру. Пиратский флот включал в себя до 150 судов, быстроходных катеров и моторных лодок.

Естественно, арсеналы пиратов были заполнены вполне современным оружием. Когда мадам Вонг отошла от дел, чем занималась после этого и жива ли она вообще - неизвестно. Но обстановка в акваториях, которые она «держала», стала гораздо спокойнее. Эпицентр пиратства сместился к берегам Восточной Африки (главным образом к Сомали) и Персидскому заливу.

Анатолий БУРОВЦЕВ, Константин РИШЕС

Несколько слов о судьбе Александра Селкирка. Он продолжал плавать и умер у берегов Африки в 1721 году, будучи помощником капитана военного корабля. В Бристоле по возвращении из плавания на корабле Роджерса Селкирк рассказал о своей четырехлетней эпопее журналисту Ричарду Стилу. Последний посвятил несколько номеров своего журнала «Инглишмен» изложению истории жизни Селкирка на необитаемом острове. А в 1719 году появилась книга под названием «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего 28 лет на необитаемом острове близ устья реки Ориноко, куда был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля, кроме него, погиб, с изложением его неожиданного освобождения пиратами, написанные им самим». Действительный автор книги указан не был. А это была знаменитая книга Даниеля Дефо, которая навсегда вошла в сокровищницу всемирной литературы. В основе книги лежит реальная история жизни Александра Селкирка на острове Хуан-Фернандес (теперь острова Хуан-Фернандес называются: западный остров – Александр-Селькирк, а восточный остров – Робинзон-Крузо).

Дампир после возвращения из последнего кругосветного плавания вел одинокую жизнь. Ухаживала за ним его кузина Грейс Мерсер. Умер он в марте 1715 года, оставив после себя долги в сумме 2 тысяч фунтов стерлингов. Так ушел из жизни человек, чья жизнь была заполнена пиратскими походами, научными наблюдениями, гидрографическими исследованиями и тяжелыми, длительными океанскими походами, человек, который одним из первых описал дальние неведомые страны, их флору и фауну и познакомил европейцев конца XVII – начала XVIII века с экзотическими птицами, животными и растениями, о которых они ранее почти ничего не слышали.

Пиратский промысел

Мое имя – Уильям Кидд. Ставьте парус, ставьте парус.

Рядом черт со мной стоит, абордажный нож блестит.

Ставьте парус!

Дым от залпов словно шлейф. Ставьте парус, ставьте парус.

Я свищу: ложитесь в дрейф, открывайте сами сейф!

Ставьте парус!

Никнут вражьи вымпела. Ставьте парус, ставьте парус.

Нас с купцами смерть свела. В пасть акулам их тела!

Ставьте парус!

На добычу я лихой. Ставьте парус, ставьте парус.

Льется золото рекой. Краше нет судьбы такой.

Ставьте парус!

(Старинная морская песня)

Биографию пирата Счастливчика Эвери написал не кто иной, как Даниель Дефо, автор книги о Робинзоне Крузо. Пьесу о нем «Удачливый пират» показывали в начале XVIII века в нескольких театрах Англии, и она пользовалась большим успехом. Одна из легенд об удачливом пирате гласила, что он захватил в плен и заставил выйти за себя замуж индийскую принцессу, внучку Великого Могола Аурангзеба – правителя могучего государства в Северной Индии (время правления: 1659–1707 годы). Это все легенды, а о чем свидетельствуют подлинные документы?

Первые правдивые сведения об Эвери сообщил голландец ван Броок, который несколько месяцев был пленником пирата. В минуту откровенности пират сообщил ему, что его настоящее имя Бриджмен, а Эвери – его пиратский псевдоним, который он принял, чтобы не навлечь преследования на своих родственников. По словам пирата, он родился в Плимуте и был сыном капитана торговых судов. Ван Броок писал, что Эвери был человеком веселым, даже добродушным, но часто жаловался на то, что в детстве родственники обращались с ним дурно.

В юности Бриджмен поступил во флот, служил на разных судах, а затем стал капитаном торгового судна, на котором несколько раз ходил в Вест-Индию. В 1694 году Бриджмен был принят в военно-морской флот и назначен старшим помощником капитана фрегата «Карл II». В это время между Англией и Испанией был заключен мир и обе страны объединили усилия в борьбе с пиратами и контрабандистами. Более того, Англия передала Испании эскадру военных кораблей для борьбы с французскими контрабандистами у берегов Перу. На этот период жалованье морякам английских кораблей должна была платить Испания, и поступало оно крайне нерегулярно.

Три месяца простояли английские корабли без дела и без жалованья в гавани испанского порта Ла-Корунья на северо-западе Пиренейского полуострова. Моряки почти открыто выражали недовольство, чем и воспользовался Бриджмен. Он уговорил своих подчиненных на бунт, и 30 мая капитан фрегата был арестован мятежниками и заперт в каюте. С соседнего корабля «Джемс» капитан послал на фрегат «Карл II» шлюпку с вооруженными моряками, чтобы подавить бунт, но они присоединились к мятежникам. А «Карл II» беспрепятственно покинул гавань. В море с него спустили шлюпку, в которой с корабля на берег ушли капитан и несколько офицеров, отказавшихся присоединиться к мятежникам. А пираты переименовали фрегат в «Причуду» и отправились к берегам Африки.

Именно тогда Бриджмен взял себе псевдоним Эвери (Every), который переводится как «каждый», «всякий», «любой».

Несколько месяцев Эвери у берегов Гвинеи захватывал рабов. Там же он ограбил и сжег три английских и два датских судна. Затем он направился в Индийский океан, и конкретно – в Красное море.

В мае 1695 года «Причуда» встретилась в море с тремя английскими кораблями, которые преследовали ее, но догнать не смогли. Тогда же в Бомбее появилось письмо Эвери:

«К сведению всех английских капитанов сообщаю, что прибыл сюда на линейном корабле „Причуда“, бывшем „Карле“, из состава испанской экспедиции, который покинул королевскую службу 7 мая прошлого года. Сегодня я командую кораблем в 46 пушек и 160 человек экипажа и намерен искать добычу, и притом пусть всем будет известно, что я никогда еще не нанес вреда ни одному англичанину или голландцу и не намерен этого делать до тех пор, пока остаюсь командиром судна. Поэтому я обращаюсь ко всем кораблям с просьбой при встрече со мной поднимать на бизань-мачте свой флаг, и я подниму в ответ свой и никогда не нанесу вам вреда. Если же вы этого не сделаете, то учтите, что мои люди решительны, храбры и одержимы желанием найти добычу, и, если я не буду знать заранее, с кем имею дело, помочь вам я не смогу.

Остаюсь друг всех англичан Генри Эвери.

Предупреждаю, что на Мохилле находится 160 вооруженных французов, которые поджидают возможность раздобыть себе новый корабль, так что имейте это в виду».

Ясно, что это письмо было написано и в целях саморекламы, и как способ подстраховаться, а вдруг впереди плен и королевский суд. Ну а предательство своих французских братьев по профессии вообще выпадало из кодекса поведения члена пиратского сообщества.

Счастливчик Эвери (Иллюстрация из книги о пиратах, изданной Даниэлем Дефо под псевдонимом Чарльз Джонсон)

В дальнейшем Эвери, очевидно, не нападал на английские суда (хотя у берегов Африки он не придерживался этого правила). Но главное, его деятельность нанесла колоссальный ущерб торговле англичан тем, что немало способствовала росту озлобления против них в Сурате и Бомбее – главных торговых портах на Малабарском побережье Индии.

Эвери обосновался на Мадагаскаре и оттуда уходил для пиратского промысла в Красное море. Известно, что летом 1695 года там кроме «Причуды» находились еще пять пиратских кораблей, из них три пришли из Карибского моря под командой известных пиратов Мейя, Фарелла и Уэйка.

Эвери удалось ограбить несколько небольших индийских судов, причем пираты жестоко пытали индийцев и арабов, членов команд захваченных судов, чтобы выведать, где ими спрятаны деньги и драгоценности. К европейцам пираты относились намного лучше. Правда, и в этом были печальные исключения. Так, пираты захватили судно, шедшее из Бомбея в Сурат, под командой капитана Собриджа. Груз на судне состоял из арабских лошадей. Капитан был возмущен потерей ценного груза и начал пререкаться с захватившими судно пиратами. Тогда последние привязали его к мачте и зашили рот суровыми нитками. Ограбив судно, пираты подожгли его вместе с лошадьми и только в последний момент перевели Собриджа к себе на корабль и разрешили освободить рот от ниток.

Нападение пиратов на испанский корабль (старинная гравюра)

В средние века ство не только не утихло, но стало расцветать буйным цветом, быстро распространяясь по всему миру. В раннем средневековье оно поразило северную часть Европы. Наиболее известными, и наиболее страшными из них были скандинавские пираты - норманны , они же нурманы, викинги ,а также, хотя последнее - не совсем верно, т. к. варяг - это наемный воин северных племен, не обязательно на территории Скандинавии. Побережье Скандинавского полуострова, изрезанное глубокими фьордами, было идеальным для основания пиратских баз и великолепно защищало от посторонних глаз.

Норманны овладели всем побережьем Европы от Нордкапа до Гибралтарского пролива. Они покорили славянские и финские племена, завоевали часть Франции, основали государства в Ирландии и на Гебридских островах, овладели Шетландскими островами, отняли у сарацин Сицилию, у греков и лангобардских князей - Южную Италию и не раз угрожали Константинополю. Повсюду слышалась молитва: «От неистовства норманнов упаси нас Господи!» .

Энергичную борьбу с норманнами вел германский император , создавший систему постоянной защиты побережья своего государства. Не имея сил для борьбы с хорошо обученными войсками империи, викинги направили свои ладьи против Англии и, начиная с 793 года, стали совершать регулярные набеги.

В 30-х годах IX века после падения военной мощи Каролингской монархии норманны возобновили набеги на франкское побережье. Причем, овладев устьями наиболее крупных рек, таких как Рейн, Сена, они стали продвигаться в глубь континента. В мае 841 года норманны овладели Руаном, в июне 843 года - Нантом, в мае 845 года - Парижем и т. д. В 911 году норманны покорили часть побережья Франции, которая с тех пор называется Нормандией. Именно отсюда в 1066 году под руководством герцога Вильгельма Завоевателя они вновь вторглись в Англию, и герцог нормандский стал королем Англии под именем Вильгельм I.

Когда начались крестовые походы, Венеция и Генуя оказались неспособны удовлетворить запрос, крестоносцам пришлось нанимать суда у пиратов. Но это повлекло за собой только временную остановку морских разбоев норманнов. Можно сказать, что по существу никакие внешние меры и контрмеры не могли искоренить пиратскую деятельность норманнов. Полностью прекратилась она лишь в XV веке и была связана лишь с обострением внутренних проблем Скандинавии.

Викинги создали пиратское общество, обладавшее своеобразной этикой. Они сурово преследовали всякий грабеж и насилие внутри собственного сообщества. Серьезным преступлением считался обман при дележе добычи. Предателей и дезертиров казнили. Ревностно соблюдая свои права, норманны оставили кровавую память в истории многих народов.

В XI веке на Балтике появились ругийские, поморские и другие славянские пираты, беспощадную борьбу с которыми вело датское государство.

Усилившийся разбой на сухопутных и морских путях заставлял купцов северо-западной Европы объединяться для защиты своих общих интересов и безопасности торговли.

В 1241 году в Любеке было подписано соглашение о союзе и обороне между Любеком и Гамбургом, положившее начало могущественной немецкой купеческой организации, названной Ганзой . В период своего расцвета на рубеже XIV-XV веков Ганзейский союз объединял несколько сот городов. Маршруты плаваний судов ганзейских купцов приведены на карте.

Наиболее распространенным типом торгового судна в Северной Европе и, в частности, в Ганзейском союзе, а также на Средиземном море в XII-XV вв. был когг .

Ганза успешно боролась с пиратами, в том числе и с одной из самых могущественных организаций пиратов Балтики - «витальерами» , называвшими себя «друзьями Бога и врагами мира». Однако во время войн Ганза не брезговала пользоваться помощью своих врагов,- так в 1389 году Любек обратился к главе витальеров Штертебеккеру с просьбой выступить на помощь осажденным датчанами защитникам Стокгольма. Витальеры оказали действенную помощь в прорыве блокады и доставке провизии. В том же 1389 году королева Дании и Норвегии Маргарита призвала крестоносцев для борьбы с пиратами, и в 1401 году после долгих и упорных морских сражений основные базы пиратов были разгромлены, а их вожди, в том числе и Штертебеккер, казнены.

Существует легенда о смерти Штертебеккера. В ней говорится о том, что была исполнена его последняя просьба: сохранить жизнь тем из витальеров, мимо которых он успеет пробежать после того, как ему отсекут голову... Штертебеккер пробежал обезглавленным мимо одиннадцати своих соратников и упал только тогда, когда палач подставил ногу его телу.

Витальеры, как и все тогдашние пираты, были одновременно и купцами. Они торговали награбленным добром, продавая его порой даже там, куда должны были доставить товары их законные владельцы. Внутри своей организации они соблюдали железную дисциплину. Кроме пленниц, среди них не было женщин. Неподчинение капитану каралось смертной казнью.

Внес свою лепту в развитие пиратства на Балтийском море и русский царь Иоанн IV Грозный , привлекший к себе на службу датского а Карстена Роде , в обязанности которого входила охрана торговых судов Московского государства.

В этот период польские и шведские каперы, по свидетельству русского летописца, «разбойным обычаем корабли разбивают и из многих земель дорогу нашим торговым людям затворяют» . Таким образом, волей обстоятельств (отсутствие своего военного флота и времени для его постройки и обучения людей) московский царь был вынужден прибегнуть к помощи каперов для защиты от каперов же. Вот, кстати, еще одно свидетельство того, что никаких дружественных чувств по отношению друг к другу пираты не испытывали и весьма охотно истребляли своих собратьев по ремеслу.

Карстену Роде, профессиональному каперу, царем была выдана охранная грамота, в которой определялись задачи нового «атамана» и гарантировалась его безопасность:

«...силой врагов взять, а корабли их огнем и мечом сыскать, зацеплять и истреблять согласно нашего величества грамоты... А нашим воеводам и приказным людям, того атамана Карстена Роде и его скиперов, товарищей и помощников в наших пристанищах на море и на земле в береженье и в чести держать».

Прибыв в Нарву, Роде оснастил и вооружил несколькими небольшими пушками одномачтовое судно водоизмещением в 40 тонн и отправился в море. Через некоторое время он уже возглавляет эскадру из 17 захваченных у противника судов. Он надежно защищал суда, идущие в Нарву. Однако Россия вынуждена была подписать в 1570 году трехлетнее перемирие и оставить Нарву. Роде было запрещено заниматься каперством, и он снова стал пиратом, продолжая уже на свой страх и риск грабить и захватывать не только польские и ганзейские суда, но и своих соотечественников датчан. Возмущенный этим датский король Фредерик II запретил кораблям Роде заходить в проливы своей страны. Осенью 1570 года пират был арестован, и дальнейшая судьба его неизвестна.

Во второй половине XVI века, кроме заморских экспедиций, снаряжавшихся различными правительствами для завоевания новых земель или торговыми компаниями с коммерческими целями, в далекие плавания пускались также частные лица - по тогдашней терминологии, «авантюристы» ,- попутно занимавшиеся морским разбоем и контрабандной торговлей, часто с ведома властей и при их тайном покровительстве, внося в казну значительную часть добычи.

Особенно «отличились» в это время английские пираты, которые подрывали монопольное испанское могущество на морях внезапными нападениями на караваны судов, возвращавшихся в Испанию с ценными грузами золота, серебра и всевозможных колониальных товаров, и отчаянно смелыми налетами на маленькие гавани и форты, разбросанные вдоль побережья Центральной и Южной Америки. При этом авантюристы или погибали, или неслыханно обогащались, делясь затем своей добычей с вельможами, министрами и с самой королевой Елизаветой, принимавшей негласное участие в снаряжении пиратских экспедиций.

Основной базой британских пиратов в Англии в XVI-XVII веках стал порт Плимут. Отсюда одна за другой выходили на простор Атлантики флотилии «морских псов» («sea dogs»), от которых не было житья дряхлеющему испанскому льву. Город жил морским разбоем, в огромной гавани было тесно от скопища больших и малых кораблей, склады ломились от ценнейших товаров самого различного происхождения. Гвоздикой, шелком, бразильским деревом, амброй, старыми испанскими винами, сахаром - всеми товарами обеих Индий оптом и в розницу торговали плимутские негоцианты - дольщики акционерных пиратских компаний (сегодня сказали бы «спонсоры»). В темных лавках близ плимутской гавани можно было по сходной цене купить золотые кольца, снятые с убитых испанцев, бархатные и шелковые платья и камзолы с плохо смытыми следами крови.

Пиратский промысел кормил сотни онеров, факторов, мелких скупщиков награбленного добра. Процветали и богатели кабатчики, содержатели веселых домов и воровских притонов. Спрос рождает предложение, поэтому нигде в Англии не водилось столько отпетых душегубов, по которым уже давно скучала петля. В ночное время городские улицы были опаснее бенгальских джунглей.

Судили и отправляли на виселицу бродягу, просившего милостыню на дороге, вора, попавшегося на карманной краже, или убийцу, позарившегося на вещи случайного прохожего, но к знаменитым мастерам пиратского промысла судьи и шерифы зачастую относились с почтением. Еще бы! Сами короли зачастую были с ними на дружеской ноге, возводили их в дворянское достоинство, назначали в состав членов Королевского общества, возводили в разряд национальных героев за отличие в войнах.

С XVI века сильно развился морской разбой у берегов Вест-Индии: здесь пираты образовали довольно прочную организацию, позднее названную «Береговое братство». Первоначально это были французские каперы, грабившие испанские поселения и суда. Но после заключения в 1559 году Францией мира с Испанией они лишились поддержки государства и превратились из каперов в пиратов.

На смену французским каперам пришли английские, которые действовали не менее активно. Так, Дрейк в 1586 году разграбил Санта-Доминго и уничтожил его; Рэйли в 1595 году захватил Тринидад; Ширли в 1597 году овладел Ямайкой, разграбил и сровнял с землей ее столицу Сантьяго-де-ла-Вега и т. д.

Начиная с 1620 года другое враждебное Испании государство, Голландия, успешно развивая свою колонизаторскую деятельность, повело активную каперскую войну. Голландские каперы в 1624-1625 годах совершили успешное нападение на Пуэрто-Рико.

В этот период в Карибском море появляются ы (иногда ы) и ы, выходцы из среды французских моряков или потерпевших кораблекрушение ов и пиратов. Основной базой буканиров становится остров Эспаньола.

Буканьеры получили свое прозвище от слова «букан» (по-индейски «коптильня»), которыми пользовались для приготовления консервированного мяса. Этим долго хранящимся продуктом буканьеры снабжали команды пиратских кораблей. Сами коптильщики часто вступали в ряды пиратов. В 1639 году после крупной испанской карательной экспедиции буканьеры перебрались с Эспаньолы на соседний остров Тортугу, принадлежавший Франции, где образовали настоящую пиратскую базу.

Управляемое опытными мастерами пиратского промысла, маленькая колония буканьеров превратилась в грозную силу, которую охотно привлекали на свою сторону Англия и Франция.

Обитатели острова стали величать себя флибустьерами. Это название произошло от голландского слова «vriipuiter» , что означает «пират». Английская часть населения Тортуги уловила в его звучании слова «free» - свободный, «booter» - грабитель. Выходцы из Франции переделали его в «flibustier» , и в таком виде это слово дошло до наших дней.

В 1654 году испанцы снова провели крупную карательную экспедицию и опустошили пиратское гнездо на Тортуге. Тогда, с разрешения и покровительства Англии, флибустьеры перебрались в город Порт-Ройял на остров Ямайку. В соответствии с королевским указом была установлена такса на получение официального свидетельства, дающего право грабить торговые корабли Испании. Капитан пиратского корабля платил в английскую королевскую казну двадцать фунтов (весьма крупная сумма по тем временам), обещал привозить награбленную добычу в Порт-Ройял, отдавая пятнадцатую часть в пользу короля, и официально (перед лицом закона) считался не пиратом, но капером.

В 1671 году пираты под началом Генри Моргана прошли весь Панамский перешеек, захватили и разграбили город Панаму, что позволило пиратам распространить свои действия на все тихоокеанское побережье от Калифорнии до Чили.

В 1683 году пираты под командой голландца Ван Хоорна разграбили город Веракрус, в 1684 году - несколько городов в Перу; в то же время группа пиратов под начальством француза Граммона произвела значительные опустошения в Мексике.

Последней крупной разбойничьей экспедицией в Вест-Индии была попытка пиратов разграбить в 1697 году Картахену (ныне Колумбия). Пиратам удалось таки захватить город, но вскоре они подверглись нападению со стороны подошедшего англо-голландского флота и после жестокого боя были рассеяны. Их поселения на Гаити вошли в состав французской колонии Сен-Доменг. После Утрехтского мира (1713) Франция взяла на себя роль опекуна Испании, и в начале XVIII века в испанской Америке и в Европе пиратство несколько притихает, но потом появляется вновь, хотя златые дни панамской авантюры Моргана ушли в невозвратное прошлое.

Насколько было развито пиратство даже в XIX веке в таком обширном бассейне как Атлантический океан можно судить из приводимых ниже выписок из морских газет за май, июнь и июль 1838 года.

«15 мая судно „Элиза Лок“ из Дублина (Ирландия) преследовалось близ острова Мадейра в течение двух суток какой-то подозрительной шхуной неизвестной национальной принадлежности.

19 мая португальский пакетбот (почтово-пассажирское судно, имя не указано), шедший с Азорских островов, на пятый день по проходе острова Тенерифа был взят на абордаж пиратским бригом с многочисленной командой. Пираты взяли с пакетбота якорную цепь, бухту кабеля, продукты питания и запасные паруса.

20 июня корабль „Фулл“ был атакован бригом под красным и белым флагами; палуба пиратского судна была полна людьми, преимущественно неграми; море сильно штормило, груз, осмотренный пиратами, был для них мало соблазнителен, поэтому бриг отстал.

25 июня корабль „Вильям Мильс“ был абордирован пиратской шхуной водоизмещением приблизительно около 150 тонн, под бразильским и португальским флагами с 50-60 человеками экипажа. С „Вильяма Мильса“ было взято только две бочки с провизией.

4 июля американский бриг „Цейлон“ был абордирован пиратской шхуной под португальским флагом. У американцев взято несколько бочек с пресной водой, вином и провизией, а также различные корабельные запасы: парусина, троса и т. д.

5 июля корабль „Катерина-Елизавета“ был взят на абордаж шхуной под испанским флагом, имевшей экипаж примерно 50-60 человек. С корабля была взята провизия: солонина в бочках. После чего шхуна расцепилась с захваченным судном и ушла.

5 июля корабль „Изабелла“ был взят на абордаж пиратским бригом под испанским флагом. С атакованного корабля взято: комплект запасных парусов, тросы, новая парусина и парусные нитки. Затем пираты вытащили абордажные крючья и ушли.

29 июля у Ки-Вест американская шхуна (название судна до нас не дошло) была абордирована неизвестной шхуной без флага. У американцев взято разных вещей на общую сумму около 400 долларов».

Приведенные выше примеры могут создать ложное впечатление, что пираты были, в общем, довольно добродушными людьми и брали только то, в чем нуждались, но других примеров газеты того времени (в век отсутствия радиосвязи) и не могли привести. В тех случаях, когда пираты вели себя иначе, ограбленные, с нарочно пробитым днищем, а зачастую еще и подожженные, суда исчезали, «пропадали без вести» со всем экипажем, и некому было поведать газетным репортерам о пережитых экипажем ужасах. Исчезая, суда уносили с собой на дно океана и трагедию своей гибели.

Однако изредка все же бывали случаи, когда подожженные или продырявленные пиратами суда с частью перебитым, с частью покалеченным экипажем чудом спасались от гибели или случайно увидевшему их судну удавалось снять оставшихся в живых людей и тогда мир узнавал такие жуткие истории, что заставляли пассажиров даже больших и хорошо вооруженных, или охраняемых кораблей, плохо спать по ночам и тревожно вглядываться в горизонт днем...

На этом, собственно, я и закончу свой рассказ. Конечно, пиратство не исчезло, оно существует и по сей день, но это уже другое время. Здесь еще очень мало документов и фактов, зато много вымысла, небылиц и слухов, выдаваемых с умным видом за чистую правду из «источника, пожелавшего остаться неизвестным». То есть, «ОБС» - одна бабушка сказала. Мне же хотелось рассказать вам об истории пиратства.

Янош Эрдёди::: Борьба за моря. Эпоха великих географических открытий

Тысячелетнее ремесло

Охотники на буйволов

Пиратский промысел процветает

Беззаконные законы

Мемуары бывшего флибустьера

Как стать капитаном пиратского судна?

Правая нога стоит 500 талеров, левая - 400

Знаменитые пираты

Пиратский промысел возник одновременно с судоходством, точнее, с морской торговлей. С тех пор как по бесконечным океанским путям начали перевозить ценные грузы, всегда находились люди, рассуждавшие примерно так: чем добывать добро трудом, торговой ловкостью или любым другим законным путем, лучше отнять у других все, что можно. . . Эта мысль осуществлялась на практике уже в самые древние времена.

О морских разбойниках, грабежах на водных путях говорится как в истории древнего египетского, индийского, китайского мореплавания, так и в ежегодных хрониках древних греков и римлян.

Один пример: в период процветания Римской республики, в I столетии до нашей эры, Помпеи, знаменитый римский полководец, одержал, пожалуй, величайшую в своей жизни победу в долгой войне с пиратами. Еще замечательнее, чем громадные масштабы его длительного военного похода, то, что Помпеи повел римский военный флот против настоящего пиратского союза, под черными флагами которого сражались сотни пиратских кораблей и тысячи воинов. Очистить от пиратов Средиземное море удалось лишь ценой огромных усилий, после многочисленных кровавых морских сражений.

Подобный - хотя и меньших масштабов - пиратский союз возник добрых полторы тысячи лет спустя среди островов Карибского моря, в центральном месте действия нашего повествования.

На островах, где Христофор Колумб впервые ступил на землю Нового Света, в течение долгих десятилетий сохранялся своеобразный уклад жизни. В XVI-XVII веках люди жили здесь в полном хаосе и неуверенности. Формально на острова распространялись законы испанского королевства, в действительности же господствовал закон джунглей. Власть испанских вице-королей и наместников простиралась лишь на те территории, где они располагали военными силами. Были острова, на которые никогда не ступала нога солдата или чиновника.

Поселившиеся в таких местах люди руководствовались в своих действиях лишь своей силой.

Отбросы европейского общества, селившиеся в диких колониальных районах, не обнаруживали большой склонности к организованной общественной жизни. Работы они избегали, к систематическому земледелию тяги не испытывали даже в том случае, если могли раздобыть рабов силой или за деньги. Даже во внутренних районах крупных островов, например Кубы или Эспаньолы, в нескольких милях от прибрежных городов группы колонистов жили настоящей кочевой жизнью.

Сюда, на гигантскую мусорную свалку истории, люди собирались из самых различных мест, самыми различными путями и тропинками судьбы. Это были разорившиеся и потерявшие всякую надежду несостоявшиеся плантаторы; потерпевшие неудачу в попытках добыть золото авантюристы; беглые матросы и солдаты, преследуемые законом преступники; потерпевшие кораблекрушение или высаженные пиратами на берег команды ограбленных судов - и всех их объединяла одна общая черта: им нечего было терять.

Попавшие сюда из Европы люди жили так, будто колесо времени отбросило их на тысячи лет назад. Голодная смерть им не грозила: на островах, покрытых пышной растительностью, в изобилии водилась всякая дичь, по опустевшим плантациям бродили целые стада крупного рогатого скота и буйволов. Одичавшие домашние коровы превратились почти в новую породу: под предводительством диких быков и буйволов на Карибских островах носились обезумевшие стада. На этих одичавших животных охотились не менее одичавшие люди, которые питались мясом, что было почти единственной их пищей, и одевались в звериные шкуры. Среди них было много французов, обращенных испанцами в бегство во флоридских битвах, скорее всего, именно они назвали французским словом boucanier (буканьер) себя и себе подобных людей, живших полудикими ордами. Известна и английская форма этого названия: «buccaneer». Происхождение его не совсем ясно, некоторые видят в нем связь с копченым мясом «bucoan», другие утверждают, что это название придумали французские охотники на буйволов («буйвол» по-французски «bouffle») и с незначительным искажением оно вошло в обиход.

Как бы то ни было, название «буканьер» быстро распространилось, его звучание весьма неприятно резало слух испанским колонизаторам. Необузданные полудикие банды вредили испанцам, где могли, те, в свою очередь, периодически устраивали на них облавы, во время которых уничтожали как бешеных собак без разбору мужчин, женщин, детей.

Странное зрелище представляла собой такая орда буканьеров в глубине тропических островов. Люди одевались в грубо обработанные шкуры, но располагали хорошим современным оружием: огнестрельное оружие и патроны они приносили с собой или захватывали у убитых ими испанских солдат. Главным их занятием была охота; убитое животное немедленно свежевали, из костей выпивали сырой мозг, затем поджаривали огромные куски мяса на вертелах над кострами, не слишком заботясь о том, чтобы оно прожарилось, набрасывались на него и пожирали полусырым, раздирая его зубами и ногтями и издавая при этом полуживотные гортанные звуки на какой-то дикой смеси французского и испанского языков, которую, во всяком случае, невозможно было назвать человеческой речью. Остатки мяса коптили и откладывали про запас. "Испанцы распространяли о ненавистных им буканьерах слухи, будто они пожирают даже мясо убитых противников, однако никаких достоверных сведений об этом нет.

Из полудикой кочевой жизни, напоминающей первобытные времена истории человечества, эти люди могли вернуться в покинутый, уже почти забытый ими привычный

мир очень редко и лишь особыми, сложными путями. Когда началась борьба за колонии," англичане и французы быстро поняли, что ордами буканьеров можно прекрасно воспользоваться как запасной боевой силой в борьбе с испанцами. Они щедро снабдили их новым оружием и боеприпасами: охота стала удачнее, а испанцы несли еще большие потери.

Это, однако, не привело к изменению образа жизни буканьеров. Совсем другие факторы сыграли свою роль в том, что их орды за сравнительно короткий срок почти совершенно исчезли. Одной из причин стало быстрое истребление дичи на островах. Буканьеры сами подорвали основу своего благополучия необдуманными охотничьими набегами. Вторая причина: расцвет пиратского промысла в Карибском море.

Здесь необходимо дать некоторые пояснения. В нашем повествовании уже много раз шла речь о пиратстве, морском разбойничестве. Современному читателю трудно уловить разницу между пиратством как совершенно законным и более или менее законным действием, то есть между морским разбоем, осуществляемым по поручению какого-либо государства (запрещен решением парижской конференции по международному морскому праву в 1856 г.), и обыкновенным преступным «частным» разбоем, осуществляемым без государственного патента. Между тем эти два действия были строго разграничены в отношении их юридической квалификации вплоть до середины XIX века. С тех пор любое насильственное действие в открытом море считается преступлением.

Однако, несмотря на юридические разграничения, на практике разница смывалась. Если государства официально допускают, поддерживают и почти насаждают пиратство, оно в конце концов ускользает из-под их контроля.

Это произошло и на Карибских островах: сначала флотилии различных национальностей, пиратствовавшие по поручению своих государств, сотрудничали с ордами буканьеров против испанцев и в случае нужды вербовали из них пополнение своих команд.

Вскоре, однако, островные бродяги поняли: они могут заниматься разбойничьим промыслом и самостоятельно, это доходнее, чем быть наемниками пиратов. Среди них было немало бывших мореходов, корабельных плотников, людей самых различных профессий; они стали строить корабли и перешли к новому, приключенческому образу жизни. Так буканьеры нашли обратный путь в общество своей эпохи - правда, на самый край этого общества, находящийся вне закона, но все-таки здесь они были ближе к современникам, чем во времена своей полудикой кочевой жизни. Сбросив сырые звериные шкуры, охотник на буйволов надел блестящие сапоги, украшенную перьями шляпу и стал капитаном собственного пиратского корабля - полудикий житель джунглей стал самостоятельным предпринимателем.

Не успели англичане опомниться, как тронутая ими лавина, которую невозможно было остановить, двинулась. Пиратские банды росли как грибы после дождя, по карибским водам носилось все больше кораблей под черным флагом, угрожая уже и английским судам. Нередко матросы английских судов бежали и присоединялись к свободным бандам, надеясь получить больше прибыли уже как самостоятельные предприниматели. Перечень знаменитых капитанов пиратского промысла, процветавшего в Карибском море добрых полтораста лет, пестрит английскими, французскими, голландскими и португальскими именами.

Огромная, достигшая численности в несколько тысяч человек армия пиратов, не признававшая законов ни одного государства и находящаяся вне общества, вскоре, чтобы не погибнуть, была вынуждена установить свои собственные законы, почти свое государство. Карибские пираты, враждебные всему миру, стремились навести какой-то порядок в своей жизни, обеспечить себе тыл от внезапных нападений. Так возникли неписаные, но весьма точные и строго соблюдавшиеся законы; тот, кто их нарушал, платил жизнью. Например, если кто-то отомстил за обиду убийством противника, он должен был известить об этом своих сообщников, которые созывали некое подобие суда присяжных и рассматривали дело. Если суд признавал поступок подсудимого справедливым, он не подвергался никакому наказанию за убийство, в противном случае подсудимого без долгих проволочек казнили и считали порядок восстановленным.

Наиболее достоверным источником, рассказывающим об организации, обычаях и образе жизни, о бесчисленных знаменитых приключениях карибских пиратов, является книга фламандского авантюриста Эксвемелина «Американские морские разбойники». Эксвемелин сам жил среди пиратов, занимался вместе с ними разбоем несколько лет, потом, разбогатев, вернулся в Голландию и написал свою знаменитую книгу, которая была издана в Амстердаме в 1678 году.

Заслуживает внимания уже само то обстоятельство, как Эксвемелин попал к пиратам. В молодости он поступил на службу во французскую Вест-Индскую компанию, переплыл на одном из ее судов в Карибское море и только там понял, что вследствие ловкой формулировки контракта с компанией и полученных им авансов он попал в настоящее рабство: плантаторы обращались со своими служащими как с предметами или с животными, продавали и покупали их. Вернуть авансы он не мог, его долги компании все росли, и не предвиделось никаких возможностей изменить судьбу.

Оставалось одно: бежать. Эксвемелин, подобно многим другим рабам, в один прекрасный день бросил все и пустился в джунгли. Случилось так, что он встретился с капитаном пиратского корабля, который принял его в свою банду, после чего молодой фламандец шесть лет провел с морскими разбойниками.

Из книги, в которой Эксвемелин рассказывает о пережитом им, мы узнали, что права и обязанности карибских пиратов регулировались контрактами, составленными с бухгалтерской точностью. Каждый член банды обязан был сам заботиться о своем вооружении и снабжать себя продовольствием на время предприятия. Обычно пираты вступали в компаньонские отношения по двое, принимая по отношению друг к другу взаимные обязательства по взаимопомощи и взаимовыручке. Если один из них погибал, его долю добычи компаньон отдавал вдове, если погибший был холост, наследником оставался компаньон. Такой договор в рамках банды, обеспечивающий взаимную страховку, нередко охватывал несколько человек, а то и всю команду корабля.

Пиратским капитаном можно было стать двумя путями. Известный в пиратском мире человек, имеющий на своем счету успешные предприятия, организовывал банду, заключал договоры с наемниками. Но бывало и так, что несколько человек арендовали или строили корабль и выбирали из своей среды капитана. В любом случае команда обязывалась беспрекословно подчиняться капитану до возвращения из похода.

Пиратские законы определяли также и правила дележа добычи. Прежде всего необходимо было выплатить определенную контрактом долю владельцу корабля или построившим его плотникам. После этого получал свою долю корабельный врач, нанимаемый на корабль, и нанятые один-два мастера. Из оставшейся суммы вычитали возмещение убытков раненым, остальное подлежало дележу между членами банды. Одну часть получал каждый пират, четыре части - капитан, половину части - юнга.

Пиратские законы точно определяли размер возмещения убытков на случай «производственных травм», ранений и телесных повреждений, понесенных во время пиратских нападений; вот некоторые примеры:

потеря правой руки - 600 испанских талеров серебром;

потеря левой руки - 500 талеров; потеря правой ноги - 500 талеров; потеря левой ноги - 400 талеров; потеря одного глаза или одного пальца - 100 талеров;

огнестрельная рана в живот - 500 талеров и т. д.

Странно было не то, что пираты составляли столь тщательно разработанные, детальные договоры, а, собственно говоря, то, что они их выполняли.

Крепкой пиратской организацией, беспрекословным соблюдением ими собственных законов и отвагой, превосходящей всякую фантазию, и объясняется то, что за несколько десятилетий карибская пиратская республика превратилась в настоящую великую державу. Уже на рубеже XVI- XVII веков пираты совершали неслыханные по риску и смелости набеги. Позже, в период расцвета пиратского промысла, деятельность пиратов уже не ограничивалась тем, что они брали на абордаж в открытом море тот или иной корабль, захватывали его и грабили. Подлинно выдающиеся пиратские капитаны, такие, как голландец Ван Горн, французы Легран и Лолоннуа или самая яркая фигура пиратской истории, англичанин Морган, предпринимали уже сложные, грандиозные по своим масштабам морские и сухопутные военные операции.

Ван Горн, например, с сильной армией в 1200 человек осадил город Веракрус, взял его штурмом и разграбил, затем переправился на тихоокеанскую сторону материка, опустошил и разграбил перуанское побережье. Этот Ван Горн, кстати, начал свою пиратскую карьеру с того, что приобрел у французских адмиралтейских властей патент на грабеж всех кораблей, кроме, разумеется, французских. Позже он, однако, стал менее разборчив, нападал и на грузовые корабли, плывущие под французским флагом, более того, однажды ловким маневром захватил французский военный корвет, перебил офицеров, а команду принял в свою банду. С тех пор французский флаг на его мачте служил только маскировкой: он стал знатным членом карибской «международной пиратской республики».

Франсуа Лолоннуа дважды попадал в плен к испанцам и каждый раз избегал казни, благодаря своей невероятной ловкости и удачливости. Лолоннуа был известен особой жестокостью. Однажды он захватил десятипушечный военный корабль, посланный на его поимку, собственноручно обезглавил шестьдесят человек команды, оставив в живых лишь одного, которого послал к губернатору Гаваны с издевательским письмом: «Господин Губернатор! Судьба, которую Вы предуготовили мне, постигла на сей раз Ваших людей. . .»

Лолоннуа не ограничивал свою деятельность водами. С его именем связаны отважные и успешные штурмы нескольких городов; во время одного из своих походов он опустошил все побережье Гондурасского залива и захватил многомиллионную добычу.

Самым известным из предводителей карибских пиратов является, пожалуй, Джон Генри Морган из Уэльса. Он вел морской разбой уже в подлинно крупнотоварных размерах, был не капитаном, а адмиралом: ему подчинялись целые пиратские флоты. Губернаторы Кубы, Эспаньолы и других крупных городов испанских колоний вынуждены были считаться с Морганом как с равноценным по рангу противником: они вели против него войны, заключали с ним временные мирные договора. А Модифорд, английский губернатор Ямайки, считал пиратского адмирала своим соратником и другом. Крупнейшей военной операцией Моргана является захват и сожжение города Панамы, полное уничтожение тамошней испанской армии. Последний период его жизни существенно отличался от конца других пиратских предводителей.

Знаменитые пиратские вожаки обычно погибали в битве, от руки палача или бесследно исчезали в джунглях или бурном море. Морган закончил свою жизнь всеми уважаемым гражданином, столпом общества. После последней своей крупной авантюры он ограбил и бросил своих же пиратов и явился в Ямайку с огромным состоянием. Там он был посвящен в рыцари и назначен вице-губернатором - в этом ранге он добился больших заслуг. . . за преследование пиратов. После семнадцати лет успешного вице-губернаторства он скончался, гроб с его останками с великими почестями был установлен в усыпальнице кафедрального собора Святой Екатерины.

Странный, хаотический мир интересных и отталкивающих людей: таков был карибский пиратский мир, побочная арена борьбы между европейскими великими державами.

Мое имя – Уильям Кидд. Ставьте парус, ставьте парус.

Рядом черт со мной стоит, абордажный нож блестит.

Ставьте парус!

Дым от залпов словно шлейф. Ставьте парус, ставьте парус.

Я свищу: ложитесь в дрейф, открывайте сами сейф!

Ставьте парус!

Никнут вражьи вымпела. Ставьте парус, ставьте парус.

Нас с купцами смерть свела. В пасть акулам их тела!

Ставьте парус!

На добычу я лихой. Ставьте парус, ставьте парус.

Льется золото рекой. Краше нет судьбы такой.

Ставьте парус!

((Старинная морская песня))

Биографию пирата Счастливчика Эвери написал не кто иной, как Даниель Дефо, автор книги о Робинзоне Крузо. Пьесу о нем «Удачливый пират» показывали в начале XVIII века в нескольких театрах Англии, и она пользовалась большим успехом. Одна из легенд об удачливом пирате гласила, что он захватил в плен и заставил выйти за себя замуж индийскую принцессу, внучку Великого Могола Аурангзеба – правителя могучего государства в Северной Индии (время правления: 1659–1707 годы). Это все легенды, а о чем свидетельствуют подлинные документы?

Первые правдивые сведения об Эвери сообщил голландец ван Броок, который несколько месяцев был пленником пирата. В минуту откровенности пират сообщил ему, что его настоящее имя Бриджмен, а Эвери – его пиратский псевдоним, который он принял, чтобы не навлечь преследования на своих родственников. По словам пирата, он родился в Плимуте и был сыном капитана торговых судов. Ван Броок писал, что Эвери был человеком веселым, даже добродушным, но часто жаловался на то, что в детстве родственники обращались с ним дурно.

В юности Бриджмен поступил во флот, служил на разных судах, а затем стал капитаном торгового судна, на котором несколько раз ходил в Вест-Индию. В 1694 году Бриджмен был принят в военно-морской флот и назначен старшим помощником капитана фрегата «Карл II». В это время между Англией и Испанией был заключен мир и обе страны объединили усилия в борьбе с пиратами и контрабандистами. Более того, Англия передала Испании эскадру военных кораблей для борьбы с французскими контрабандистами у берегов Перу. На этот период жалованье морякам английских кораблей должна была платить Испания, и поступало оно крайне нерегулярно.

Три месяца простояли английские корабли без дела и без жалованья в гавани испанского порта Ла-Корунья на северо-западе Пиренейского полуострова. Моряки почти открыто выражали недовольство, чем и воспользовался Бриджмен. Он уговорил своих подчиненных на бунт, и 30 мая капитан фрегата был арестован мятежниками и заперт в каюте. С соседнего корабля «Джемс» капитан послал на фрегат «Карл II» шлюпку с вооруженными моряками, чтобы подавить бунт, но они присоединились к мятежникам. А «Карл II» беспрепятственно покинул гавань. В море с него спустили шлюпку, в которой с корабля на берег ушли капитан и несколько офицеров, отказавшихся присоединиться к мятежникам. А пираты переименовали фрегат в «Причуду» и отправились к берегам Африки.

Именно тогда Бриджмен взял себе псевдоним Эвери (Every), который переводится как «каждый», «всякий», «любой».

Несколько месяцев Эвери у берегов Гвинеи захватывал рабов. Там же он ограбил и сжег три английских и два датских судна. Затем он направился в Индийский океан, и конкретно – в Красное море.

В мае 1695 года «Причуда» встретилась в море с тремя английскими кораблями, которые преследовали ее, но догнать не смогли. Тогда же в Бомбее появилось письмо Эвери:

«К сведению всех английских капитанов сообщаю, что прибыл сюда на линейном корабле „Причуда“, бывшем „Карле“, из состава испанской экспедиции, который покинул королевскую службу 7 мая прошлого года. Сегодня я командую кораблем в 46 пушек и 160 человек экипажа и намерен искать добычу, и притом пусть всем будет известно, что я никогда еще не нанес вреда ни одному англичанину или голландцу и не намерен этого делать до тех пор, пока остаюсь командиром судна. Поэтому я обращаюсь ко всем кораблям с просьбой при встрече со мной поднимать на бизань-мачте свой флаг, и я подниму в ответ свой и никогда не нанесу вам вреда. Если же вы этого не сделаете, то учтите, что мои люди решительны, храбры и одержимы желанием найти добычу, и, если я не буду знать заранее, с кем имею дело, помочь вам я не смогу.

Остаюсь друг всех англичан Генри Эвери.

Предупреждаю, что на Мохилле находится 160 вооруженных французов, которые поджидают возможность раздобыть себе новый корабль, так что имейте это в виду».

Ясно, что это письмо было написано и в целях саморекламы, и как способ подстраховаться, а вдруг впереди плен и королевский суд. Ну а предательство своих французских братьев по профессии вообще выпадало из кодекса поведения члена пиратского сообщества.

Счастливчик Эвери (Иллюстрация из книги о пиратах, изданной Даниэлем Дефо под псевдонимом Чарльз Джонсон)

В дальнейшем Эвери, очевидно, не нападал на английские суда (хотя у берегов Африки он не придерживался этого правила). Но главное, его деятельность нанесла колоссальный ущерб торговле англичан тем, что немало способствовала росту озлобления против них в Сурате и Бомбее – главных торговых портах на Малабарском побережье Индии.

Эвери обосновался на Мадагаскаре и оттуда уходил для пиратского промысла в Красное море. Известно, что летом 1695 года там кроме «Причуды» находились еще пять пиратских кораблей, из них три пришли из Карибского моря под командой известных пиратов Мейя, Фарелла и Уэйка.

Эвери удалось ограбить несколько небольших индийских судов, причем пираты жестоко пытали индийцев и арабов, членов команд захваченных судов, чтобы выведать, где ими спрятаны деньги и драгоценности. К европейцам пираты относились намного лучше. Правда, и в этом были печальные исключения. Так, пираты захватили судно, шедшее из Бомбея в Сурат, под командой капитана Собриджа. Груз на судне состоял из арабских лошадей. Капитан был возмущен потерей ценного груза и начал пререкаться с захватившими судно пиратами. Тогда последние привязали его к мачте и зашили рот суровыми нитками. Ограбив судно, пираты подожгли его вместе с лошадьми и только в последний момент перевели Собриджа к себе на корабль и разрешили освободить рот от ниток.

По традиции, Эвери помимо судов нападал на прибрежные поселки, так в конце лета он напал на расположенный на сомалийском берегу город Махе, жители которого отказывались торговать с ним. В сентябре пират захватил судно из Сурата, а подойдя к берегам Индии, он овладел к северу от Бомбея судном «Великое сокровище», принадлежавшим самому Великому Моголу. По словам многих биографов Эвери, именно на борту этого судна находилась внучка Аурангзеба, в которую пират влюбился с первого взгляда, на которой тут же женился по мусульманскому обряду и затем увез ее на Мадагаскар.

Но в отчете об ограблении судна, написанном одним из индийских историков, который довольно подробно рассказал об этом происшествии, нет упоминаний о присутствии на борту судна кого-то из родственников Великого Могола. Неизвестны и какие-либо отклики на это чрезвычайное происшествие, связанное с оскорблением семейства Великого Могола, со стороны самого властителя и его губернаторов.

Судно «Великое сокровище» было из порта Сурат. На нем размещалось 80 пушек, а команда была вооружена в основном холодным оружием. Так как судно считалось в Сурате самым крупным и хорошо вооруженным, то оно следовало в море без конвоя. К моменту встречи с пиратами судно возвращалось из Красного моря и на нем перевозили выручку по окончании торгового сезона – свыше пяти миллионов рупий в золоте и серебре. Кроме того, на судне возвращались домой несколько знатных женщин после паломничества к святым для мусульман местам.

На пиратском корабле Эвери 46 пушек имели значительно больший калибр, чем орудия на индийском судне. Однако после первого залпа одна из пушек на «Великом сокровище» разорвалась, при этом погибло много индийских моряков. Безусловно, этот взрыв внес растерянность в их ряды. А после того как выстрелом с «Причуды» на индийском судне была сбита грот-мачта, сумятица на его борту возросла. Пираты приблизились к атакованному судну и бросились на абордаж. 400 индийских моряков, вооруженных саблями, могли дать пиратам достойный отпор. Но капитан индийского судна Ибрагим-хан проявил трусость: как только пираты высадились на палубу его судна, он убежал в свою каюту и заперся там. Другие индийские офицеры также покинули палубу и поспешили в каюты, чтобы понадежнее спрятать свои деньги и драгоценности. Такое поведение индийских начальников привело к тому, что матросы бросили оружие и сдались. Через несколько минут судно было захвачено пиратами, а его команда загнана и заперта в трюме.

Грабеж «Великого сокровища» продолжался целую неделю. Судно было тщательно обыскано, проверили даже килевую балку. Одновременно пираты начали пытать индийцев с целью выявления мест, где спрятаны ценности, и многих замучили до смерти. Некоторые из обесчещенных индийских знатных женщин бросились в море или покончили жизнь, зарезав себя кинжалами. Только на восьмой день, забрав с индийского судна последнюю серебряную монету и последний драгоценный камень, пираты отошли от ограбленного судна, бросив его на произвол судьбы.

Когда ограбленный корабль, на котором многие пассажиры были убиты и замучены, возвратился в Сурат, то индийцы пришли в ярость. Муфтий Сурата призвал к священной войне против англичан. Толпа хотела разгромить английскую факторию, но губернатор успел поставить там охрану. Все английские купцы в Сурате и Бомбее были посажены в тюрьму и почти год просидели там в кандалах. Был наложен запрет на торговлю всех европейцев в Сурате до тех пор, пока не будет обеспечена безопасность плавания индийским судам. Европейцам было запрещено ношение оружия на берегу и передвижение в паланкинах. Глава Ост-Индской компании сэр Джон Гейер был вынужден за счет Компании послать из Бомбея эскадру для сопровождения индийских судов в Мокку.

А Эвери покинул Индийский океан. Осенью 1695 года он прибыл на Багамские острова и за взятку губернатор разрешил ему распродать добычу. Каждый член команды получил свою долю, и пираты рассеялись среди многонационального населения островов. Часть из них осела на Багамах, некоторые уплыли в другие места. Эвери превратил свою долю в легко перевозимые драгоценности и отплыл в Англию. В это же время известия о его пиратских похождениях дошли до Лондона и родились легенды о его несметных богатствах, о женитьбе на индийской принцессе. Английскими властями была установлена невероятно высокая по тем временам награда за его поимку – 500 фунтов стерлингов. Ост-Индская компания добавила к этой наградной сумме 4 тысячи рупий, или 500 фунтов стерлингов.

Вскоре были пойманы несколько членов команды «Причуды». 19 октября 1696 года состоялся суд, на котором они были осуждены, и тогда же был выдан ордер на арест Эвери. Но его так и не поймали. В 1734 году Джонсон издал книгу «Общая история пиратов», в которой писал, что Эвери сменил имя и скрывался в трущобах, стараясь продать свои драгоценные камни. Торговец, которому он пытался их продать, догадывался об источнике поступления драгоценностей и шантажировал пирата. Эвери пришлось бежать в Ирландию, оставив драгоценности у торговца. Пират умер нищим в Девоншире. Правда это или нет, доподлинно неизвестно. Точно известно, что Эвери так никогда не поймали и не судили. Судьба принадлежавших ему драгоценностей также неизвестна.

Пример Эвери, легенды, связанные с его пиратской деятельностью, вызвали приток карибских пиратов в Индийский океан. В 1696 году команда английского фрегата «Мокка», шедшего из Бомбея в Китай, у берегов Суматры взбунтовалась, убила капитана и, высадив в шлюпку 27 офицеров и матросов, не пожелавших стать пиратами, ушла на пиратский промысел, переименовав свой корабль в «Защиту».

В те же дни в Мадрасе стоял корабль Ост-Индской компании «Иосиф». Когда капитан ушел по делам на берег, команда судна, обрубив якорный канат, ушла из порта, чтобы присоединиться к «Защите». На Никобарских островах команда «Иосифа» затеяла на берегу пьяную драку с местными жителями. На борту остались оружейник Джеймс Графф, ранее присоединившийся к новоявленным пиратам против своей воли, и матрос, которому при бунте команды просто неудобно было отставать от большинства. Эти двое вновь обрубили якорный канат и увели судно в море, а затем совсем случайно, так как не умели управлять судном, добрались до побережья Суматры.

А на «Защите» капитаном стал Клиффорд, один из команды «Иосифа». Он же переименовал «Защиту» в «Решение», а затем в течение трех лет грабил торговые суда в этом районе. Все это приводило к подрыву английской и индийской торговли. Правитель Ост-Индской компании в Бомбее настойчиво просил английское правительство прислать военные корабли для уничтожения пиратов, но получал отказ, так как шла война с Францией и флот нужен был у побережья Европы.

Но английское правительство образовало синдикат, в который под вымышленными именами вошли канцлер Англии лорд Сомерс, лорды Орфорд, Белламонт и другие лидеры правящей партии вигов. Они решили послать в море каперский корабль, который смог бы нанести ущерб французской торговле, а заодно пресечь пиратские нападения на английские торговые суда. Одновременно лорды надеялись и нажиться на этой каперской операции, так как изрядную часть добычи капер обязан был отдавать учредителям синдиката, выделившим средства для оснащения каперского судна.

На деньги синдиката была снаряжена галера «Приключение», вооруженная 30 пушками и снабженная 30 парами весел. Командовать галерой поручили капитану Кидду. Он ранее командовал каперским судном в Вест-Индии и был лично известен лорду Белламонту, которого как раз в это время назначили губернатором Нью-Йорка. Теперь, согласно королевскому каперскому свидетельству, Кидду предписывалось пресечь переходы пиратов из Карибского бассейна в Индийский океан, а также преследовать пиратов в Индийском океане. За каждый уничтоженный пиратский корабль Кидд должен был получать по 50 фунтов стерлингов, а за захват пирата Эвери предполагалась награда в 500 фунтов стерлингов. Синдикат (включая Кидда и команду) должен был получать 9/10 добычи, а 1/10 следовало передавать королевскому правительству.

Конечно, это была своеобразная авантюра, ведь одна 30-пушечная галера была просто неспособна навести порядок на такой огромной океанской акватории. Главным образом, это было предприятие политическое, подтверждающее желание учредителей синдиката проявить заботу об интересах английских купцов.

Как капер, Кидд обязан был вести учет захваченных судов в своем судовом журнале, а сами захваченные суда ему предписывалось доставлять в ближайший дружественный порт, где они должны были быть проданы с аукциона. Естественно, корсары чаще всего захваченные суда сжигали, а добычу и денежный выкуп увозили с собой.

В мае 1696 года Кидд вышел из Плимута и направился в Нью-Йорк. По пути он захватил небольшое французское судно, отвел его в английский порт, где судно было продано. На полученные деньги Кидд завершил снаряжение своей галеры. В Нью-Йорке Кидд довел численность команды до 150 моряков. В это же время английское Адмиралтейство направило для сопровождения каравана судов Ост-Индской компании до мыса Доброй Надежды небольшую военную эскадру из четырех кораблей под командованием коммодора Уоррена.

К западу от мыса Доброй Надежды Уоррен повстречал шедший к берегам Африки корабль, который попытался избежать встречи с английским конвоем. Уоррен направил два корабля за беглецом, но те его не догнали. Как стало известно позже, это было «Приключение» Кидда. Почему Кидд хотел избежать встречи с английским конвоем? Может быть, он проявил определенную осторожность, приняв корабли Уоррена за французские или голландские? Но недоразумение прояснилось, Уоррен пригласил Кидда к себе на корабль и предложил ему присоединиться к эскадре. Кидд согласился, но не захотел отдать Уоррену половину своей команды (экипажи кораблей Уоррена сильно пострадали от цинги). А когда после шести дней совместного плавания наступил штиль, то Кидд на веслах отделился от эскадры. Уоррен решил, что Кидд решил осуществить свое намерение стать пиратом.

С Коморских островов Кидд направился к Мадагаскару, но там он пиратов не застал, они были в плавании. Затем Кидд поплыл к северу, где у сомалийского берега им была ограблена прибрежная деревня – он забрал у жителей запасы зерна. Обнаружив крупное индийское судно, Кидд бросился за ним в погоню и попал на глаза английскому фрегату, присланному конвоировать индийские суда. Увидев его, Кидд тут же удалился и проследовал к Бомбею, где неподалеку от берега захватил бригантину «Мэри» из Сурата. Командовал бригантиной, принадлежавшей индийскому купцу, английский капитан Паркер. Его забрали на галеру Кидда, чтобы он служил там в качестве лоцмана. Известие о пиратском нападении Кидда дошло до всех портов Малабарского побережья, и когда через неделю Кидд зашел за водой и припасами в порт Карвар, расположенный по побережью южнее Гоа, то его там встретили крайне враждебно.

Английский представитель сразу же потребовал освобождения Паркера, но Кидд заявил, что ни о каком Паркере не слышал. Но восемь матросов Кидда, сбежавшие на берег, подробно рассказали о захвате бригантины «Мэри». После этого Кидд продолжил крейсировать у берегов Индии, ни на кого не нападая и безрезультатно требуя поставок продовольствия у властей местных портов.

Кидд продолжал делать вид, что охотится на пиратов, хотя понимал, что ему мало кто верит. Стало известно о его визите на Лаккадивские острова, где его команда жестоко вела себя по отношению к местным жителям. Затем на берегу узнали о том, что он убил своего помощника (в некоторых источниках его называют пушкарем Муром), который заявил Кидду, что он погубил всю команду. В ответ Кидд запустил в него бочонок и раскроил ему череп. Впоследствии на суде убийство Мура было в качестве одного из главных фактов обвинений против Кидда.

Осенью 1697 года за Киддом погнались два португальских корабля, но он сумел отбиться. В следующем, 1698 году капитан английского судна доносил торговым представителям Ост-Индской компании, что за ним три дня гнался Кидд, но, пользуясь свежим ветром, ему удалось уйти от пирата. Правда, через неделю это судно было задержано голландским пиратом, но тот отпустил его, забрав лишь паруса, которые ему были необходимы для замены своих поврежденных.

В начале 1698 года Кидд настиг и захватил судно «Кедахский купец», шедшее из Бенгалии в Сурат и принадлежавшее группе армянских купцов. Капитаном на нем был англичанин Райт, пушкарем – француз, еще в команде были два голландца. Судно везло мануфактуру стоимостью 10 тысяч фунтов стерлингов. По договоренности между пиратами четвертая часть добычи принадлежала Кидду.

Владельцы «Кедахского купца» пользовались в Сурате большим влиянием. Поэтому правитель Ост-Индской компании сэр Джон Гейер немедленно отправил агента к Великому Моголу, чтобы тот успел оправдаться от имени Компании прежде, чем в столицу поступят жалобы из Сурата. Но агент не успел. В августе был издан указ, по которому материальная ответственность за грабежи на море возлагалась на англичан, французов и голландцев. Так, владельцам «Кедахского купца» англичане должны были выплатить 200 тысяч рупий. Французские и голландские купцы пытались убедить индийские власти в том, что в морском разбое виноваты одни англичане. Но индийский губернатор здраво рассудил, что, объединившись, европейцы смогут быстро и эффективно воздействовать на пиратов и заставить их прекратить нападать на торговые суда.

Кроме того, у ворот фактории в Сурате была поставлена стража и все торговые операции европейцев в городе были запрещены. Тогда сэр Джон Гейер срочно снарядил в Бомбее три военных корабля и во главе этой эскадры явился в Сурат. Там он навел пушки на крепость и послал к губернатору гонца с сообщением, что платить за пиратов англичане не будут. Одновременно он выразил согласие конвоировать индийские торговые караваны к Красному морю. К этому времени война в Европе окончилась и английские власти выслали к берегам Индии военные корабли для борьбы с пиратами.

Пришлось всем европейским государствам раскошелиться. Голландцы уплатили в казну индийского губернатора 70 тысяч рупий и послали свою эскадру охранять вход в Красное море. Англичане выплатили 30 тысяч рупий и начали патрулировать южную часть океана, а французы, выплатив свою долю, послали военные корабли в Персидский залив.

Безусловно, все это заставило пиратов действовать осторожнее. Так, три пиратских корабля зашли за провизией в Гоноре и увидали в бухте корабль сэра Джона Гейера. Они могли в два счета расправиться с ост-индским кораблем, но вместо этого послали англичанам письмо, в котором обещали не трогать их, если им позволят забрать воду и продукты. Командир ост-индского корабля не стал противодействовать пиратам, и они, забрав воду и продукты, отдали англичанам только что захваченное и ограбленное португальское судно. Корабль был переведен в Бомбей, а затем сразу же отослан в Гоа, чтобы его вернули владельцам.

Как видим, захват Киддом «Кедахского купца» вызвал в Индии явное возмущение и существенно повлиял на судьбы пиратства в Индийском океане. А в Англии, когда туда дошли вести об очередном закрытии английских факторий и о гневе Великого Могола, оппозиция подняла бурю в парламенте. Ведь в Лондоне все знали о фактическом участии видных вигов в создании синдиката и о финансировании экспедиции Кидда. Таким образом, отношение к пиратству Кидда стало элементом политической борьбы, а самого Кидда молва превратила чуть ли не в символ жестокого пиратства, о нем была создана легенда, что он ограбил множество судов и скопил несметные богатства.

В январе 1699 года, после окончания войны с Францией, в Индийский океан была послана английская эскадра из четырех кораблей под командой старого недоброжелателя Кидда – коммодора Уоррена. На борту кораблей эскадры находились королевские комиссары, которым было дано право амнистировать добровольно сдавшихся пиратов. Амнистии не подлежали только Эвери и Кидд.

Коммодор Уоррен привел эскадру к Мадагаскару, но враждебных действий против имевшихся там нескольких пиратских гнезд не открывал. Многие из бывших пиратов занялись торговлей с купцами, приходившими туда из Индии. Другие поступили на службу к враждующим между собой местным князькам. Коммодор Уоррен поджидал возвращавшиеся с добычей пиратские корабли и предлагал им сдаться. Некоторые из пиратов согласились на амнистию. Были амнистированы и сухопутные пираты, давшие согласие прекратить службу у местных князьков. Но большинство пиратов, узнав об английской эскадре, остались вдали от Мадагаскара ждать ухода англичан.

В ноябре 1699 года Уоррен заболел и умер. Его сменил капитан Литтлтон, который еще два месяца оставался на месте и вел переговоры с пиратами. Индийские власти и купцы были явно не удовлетворены таким ходом борьбы с пиратством. Они надеялись, что пиратству будут нанесены серьезные удары, а Литтлтон все вел и вел переговоры. Он расспрашивал пиратских капитанов об Эвери и Кидде, но оба они уже ускользнули из Индийского океана.

Кидд бросил пришедшее в ветхость «Приключение» и перешел на захваченного им «Кедахского купца». В июне 1699 года он привел свой корабль в Америку, а затем в Бостон. Здесь он узнал, что объявлен пиратом и, несколько смущенный этим, сообщил о своем прибытии тому, кто отправлял его в плавание в Индийский океан, – губернатору Нью-Йорка лорду Белламонту. А тем временем пираты срочно продали «Кедахского купца» и разделили выручку. Кидд был уверен в покровительстве тех, кто послал его в Индийский океан, и даже переслал ценный подарок жене губернатора, который как раз в это время думал, что же ему делать с Киддом. Наконец он понял, что придется пожертвовать Киддом, и, уверив его, что арест – это пустая формальность, посадил в тюрьму. Вероятно, Кидд передал пайщикам синдиката причитавшиеся им доли добычи и был спокоен за свою судьбу.

8 месяцев тянулась переписка между Нью-Йорком и Лондоном. Наконец Лондон потребовал присылки Кидда в столицу. Но и после этого Кидд провел до суда в нью-гейтской тюрьме еще год. Значит, в это время шла подковерная борьба за то, чтобы, не поднимая скандала, вызволить Кидда из тюрьмы и дать ему возможность скрыться. Но когда оппозиция в палате общин потребовала суда над лордами Сомерсом и Орфордом, стало ясно, что Кидд должен стать как бы искупительной жертвой.

27 марта 1701 года Кидд был приведен в палату общин и допрошен в присутствии депутатов. Оппозицию интересовало в первую очередь, имел ли Кидд инструкцию нападать на индийские корабли и куда он дел награбленные богатства. Кидда, видимо, хорошо подготовили. Он не сказал ни слова (все могло быть истолковано во вред лордам – организаторам синдиката) и взял вину на себя. Тогда разочарованная оппозиция отстала от него и Кидд был передан королевскому суду. К тому времени были арестованы 11 членов команды Кидда и двое из них согласились быть королевскими свидетелями – в обмен на жизнь помогать обвинению.

На суде Кидду предъявили обвинение прежде всего в убийстве британского подданного пушкаря Мура. Кидд доказывал, что убийство было непреднамеренным, но суд признал его виновным в предумышленном убийстве, за что полагалось наказание – повешение. Для того чтобы успокоить общественное мнение и отвести гнев от лордов – организаторов синдиката, Кидда обвинили в пиратском нападении на «Кедахского купца». Кидд уверял, что судно имело французский пропуск, а значит, являлось вражеским судном, которое мог атаковать королевский корсар Кидд. Затем Кидд понял, что лорды его предали, и перестал их выгораживать. Он заявил, что пропуск этот находится у лорда Белламонта, которому он передал все документы и судовой журнал. Но лорды полностью отмежевались от Кидда, и его объяснения по поводу пропуска суд проигнорировал.

Из 11 членов команды Кидда вместе с ним 12 мая 1701 года повешены были шестеро. Доля Кидда во всей добыче, конфискованная судом и переданная впоследствии на нужды больницы для моряков в Гринвиче, составила 6500 фунтов стерлингов, сумма немалая, но явно не фантастическая и не соответствующая легендам о богатствах, награбленных Киддом. Вероятнее всего, эта сумма соответствовала числу ограбленных пиратом судов. А все слухи о сундуках с золотом, зарытых Киддом на необитаемых островах, – это уже из числа многочисленных пиратских легенд.

Для усиления борьбы с пиратством в Индийском океане правительство Англии издало специальное постановление, по которому пойманных пиратов не нужно было теперь отвозить в Лондон или в другой город, где имелся королевский суд. Теперь для вынесения приговора достаточно было наличие семи англичан, из которых один должен быть губернатором или членом совета колонии, или хотя бы командиром королевского корабля. А Адмиралтейство увеличило число патрульных кораблей. Более энергично борьбой с пиратством стали заниматься колониальные власти Франции и Голландии.

В те годы пираты на Мадагаскаре получили удар совсем с неожиданной стороны. В 1704 году на Мадагаскар прибыло судно шотландского купца Миллара с грузом эля и дешевого рома. Пираты просто конфисковали пьяный груз, а команда судна решила не возвращаться в Англию и присоединилась к конфискаторам. Но в разгар пьяной попойки пираты стали умирать в страшных мучениях. Современник этих событий Гамильтон писал, что погибло более 500 человек. Очевидно, что для приготовления рома использовали метиловый спирт. Так что Гамильтон вполне обоснованно отметил, что «шотландский корабль под командованием некоего Миллара сделал больше в уничтожении пиратов, чем все военные эскадры, посланные для борьбы с ними, вместе взятые».

Либерталия – самое необычное из пиратских поселений на Мадагаскаре в бухте Диего-Суарес – была создана Миссоном и его соратником Караччиоли. Сведения о Миссоне крайне скудны. О нем больше всего рассказано Джонсоном в «Общей истории пиратов». Другие упоминания о Миссоне отрывочны. Его имя упоминается в судебном отчете по делу Кидда, о нем немного сказано в описании деятельности пирата Тью.

Миссон родился в Провансе в обеспеченной семье и получил отличное по тем временам образование. В 16 лет он поступил во флот, где вскоре дослужился до офицерского звания. Во время стоянки корабля в Генуе Миссон познакомился и вскоре подружился с молодым доминиканским монахом Караччиоли. Через некоторое время Караччиоли бросил монастырь и поступил матросом на корабль «Победа», где служил лейтенант Миссон. Друзья решили никогда больше не расставаться и посвятить жизнь освобождению людей от власти денег и богачей.

В последующие месяцы Миссон и Караччиоли плавали на «Победе», затем служили на корсарском судне «Триумф», и потом возвратились вновь на «Победу». В начале 90-х годов «Победу» отправили на Мартинику для охраны французского морского судоходства от англичан. К тому времени уже многие моряки на корабле сочувствовали идеям и устремлениям Миссона и Караччиоли, у которых к тому времени уже возникла мысль стать пиратами. А тут подоспел тяжелый бой с английским корсаром у Мартиники.

Французы одержали победу над корсарами, но в бою из всех офицеров «Победы» в живых остался один Миссон. И как только после боя корабль был приведен в состояние, годное для дальнейшего плавания, Миссон обратился к матросам со страстной речью, призывая их оставить военную службу и стать вольными пиратами.

Миссон в то время вряд ли был старше 25 лет. Но он слыл уже опытным моряком с определившимися устремлениями и целями в жизни. Это характеризовал даже принятый им и придуманный Караччиоли флаг: белый с надписью «За Бога и свободу», то есть флаг утверждал их уравнительные идеи и связывал их с божественным покровительством.

Через несколько дней новоявленным пиратам встретилось английское торговое судно, которое после короткого боя было взято на абордаж. Миссону потребовались припасы и ром для обеспечения своей команды. И вот, к изумлению капитана английского судна Батлера, Миссон взял с захваченного судна ровно столько, сколько ему было необходимо, и не тронул остальной груз. Крайне удивленный, Батлер приказал команде выстроиться на шканцах и трижды прокричать «ура» в честь настоящих джентльменов господ Миссона и Караччиоли.

Пираты Миссона и в дальнейшем никого не убивали и не пытали, старались отбирать только те товары, которые были нужны команде для дальнейшего плавания. Миссон и Караччиоли сумели так распропагандировать свою команду, что пираты поверили в свою исключительность, в свое предначертание быть апостолами нового образа жизни. И у Миссона и Караччиоли никогда не возникало конфликтов со своей командой на почве жажды денег и драгоценностей, стремления пиратов разбогатеть.

Из Карибского моря «Победа» направилась к африканским берегам. По пути был захвачен голландский корабль «Нивстат» с грузом невольников из Африки. На этот раз все ценности и товары, находившиеся на невольничьем судне, были реквизированы пиратами и поделены между командой «Победы». Все невольники были освобождены, впоследствии их перевезли в Африку, высадили на побережье и отпустили. Часть команды голландского судна присоединилась к Миссону, и позже это привело к трениям между старой командой «Победы» и новыми членами экипажа, удивленными необычным образом жизни подчиненных Миссона. Но Миссон сумел распропагандировать и обратить в новую веру и этих голландских матросов. И в дальнейшем Миссон грабил работорговцев без всякой пощады, а рабов всех освобождал.

В Индийском океане Миссон сначала базировался на острове Анжуан, одном из Коморских островов. За время пребывания на этом острове Миссон женился на сестре жены султана Маската и участвовал в войнах султаната. Вероятнее всего, этот брак был по любви, знатная арабка до самой своей гибели была с Миссоном неразлучна.

Создавая базу на Мадагаскаре в бухте Диего-Суарес на северо-восточной оконечности острова, он построил там небольшое поселение, названное им Либерталией – первое в мире государственное объединение, созданное на принципах уравнительного утопического социализма. Первыми жителями Либерталии стали 100 с небольшим пиратов с «Победы», их жены, привезенные с Анжуана, и некоторое количество негров – бывших португальских рабов. Эти рабы, родившиеся уже в неволе, потеряли все связи с родным племенем и не смогли бы найти его в африканских дебрях.

Было время, когда западная часть Индийского океана контролировалась пиратами

А еще Миссон разослал письма пиратам «семи морей» с приглашением присоединиться к нему и вместе строить Свободный город. И действительно, к нему стали прибывать сторонники и последователи, и население Либерталии значительно возросло. Любопытно, что к Миссону бежала часть экипажа Кидда и присоединился известный карибский пират Тью, который отдал Либерталии свой корабль и верно служил ей до самого конца. Предполагается, что мадагаскарские пираты, жившие в других поселениях на острове, с сочувствием относились к идеям и устремлениям Миссона. И когда португальская эскадра через несколько лет после основания Либерталии пыталась уничтожить ее (нельзя забывать, что Миссон основательно расстроил португальскую работорговлю), то на помощь Миссону пришли пиратские корабли из бухты Святого Августина.

Либерталия, расположенная на побережье залива, была хорошо укреплена, особенно с моря, где ее прикрывали установленные на бастионах батареи пушек. Город был застроен небольшими домиками, в которых обитали жители. В республике все были равны независимо от цвета кожи, от прошлых дел и заслуг. Миссон поощрял женитьбу своих пиратов на мальгашках, так как такие смешанные браки соответствовали его идеям полного равенства народов и рас. С соседними племенами был заключен договор, по которому мальгаши поставляли городу рабочую силу, а пираты обязались защищать их от соседей и, если придется, от других пиратов.

В городе располагались мастерские и верфи (достоверно известно, что на верфи было построено по крайней мере два крупных корабля – «Вперед» и «Свобода»), а вокруг него были сады и поля, где выращивались фрукты, овощи и злаки. Частной собственности, в соответствии с идеями уравнительного социализма, в республике не было. Существовала общая городская казна, из которой по мере надобности брали средства. Из нее же выдавались пенсии нетрудоспособным и старикам. Если корабли приходили с добычей, то часть ее шла в общую казну, а остальное делилось между гражданами Либерталии.

Управлял Либерталией совет старейшин, перевыборы которого проходили каждые три года. Сам Миссон был избран главой государства – протектором, Караччиоли был статс-секретарем, флотом командовал капитан Тью. В городе запрещено было употреблять бранные слова и играть в азартные игры. По крайней мере, не известны конфликты в городе на почве поддержания установленных порядков. Может быть, Миссону помогли традиции пиратов, связанные с элементами выборной демократии в пиратских сообществах. Да и частые выходы в море пиратских кораблей требовали от пиратов поддержания порядка и организованности на своей базе.

Когда Либерталия окрепла, Миссон стал планировать расширение ее пределов. Он прошел вдоль восточного побережья острова и составил карту прибрежных районов. Возвратился он полный новых планов и доставил в город множество освобожденных рабов. Вскоре после этого Миссон со своей флотилией ушел на север, чтобы добыть денег для воплощения своих замыслов. В городе остались, в основном, женщины, дети, старики и инвалиды. И город подвергся нападению племен, живших внутри острова, с которыми у жителей Либерталии не было семейных и личных связей. После короткого боя защитники города были разгромлены. Лишь Томас Тью и несколько его соратников успели добраться до единственного оставшегося в городе бота и уйти в море. Тью увез с собой часть городской казны, но спасти жену Миссона не смог. Она погибла от рук нападавших.

Тью встретил флотилию Миссона в море, когда она с добычей возвращалась домой. Через несколько дней они добрались до города, который был полностью разграблен и разрушен. Пираты похоронили погибших, но город восстанавливать не стали. Им теперь это место казалось проклятым. Миссон и Тью решили идти в Америку и там начать снова создавать Либерталию. В Мозамбикском проливе корабли разлучил шторм. «Победа» погибла на рифах. Считается, что Миссон и Караччиоли погибли при кораблекрушении, так как с тех пор их никто не видел.

Томас Тью, не найдя товарищей, высадился на одном из островов западной части Индийского океана и прожил там несколько лет. А затем, починив свой старый корабль, он решил выйти на пиратский промысел в Красное море. Там в промежутке между 1710 и 1713 годами он погиб. По одной версии, он погиб в бою с английским фрегатом, по другой – был схвачен англичанами и повешен. Так печально закончилась история Либерталии – первого государства, построенного на уравнительных социалистических принципах.

Об упадке пиратских поселений на Мадагаскаре, начавшемся в 1703–1705 годах после разрушения Либерталии и ухода из Индийского океана многих активных пиратов, сообщил Вудс Роджерс, о котором упоминалось в предыдущем очерке. Незадолго до своего назначения губернатором Багамских островов он появился у побережья Восточной Африки с целью добыть рабов и отвезти их на виргинские плантации в Америку. Зайдя по пути на Мадагаскар, он обнаружил в бухте Сент-Мари пиратское поселение, которое существовало уже несколько лет без связи с внешним миром. Бывшие пираты жили мирно, окруженные женами, детьми и внуками. Роджерс писал о них:

«Они прожили на острове несколько лет, что можно вообразить себе, как износилась их одежда… Я не могу сказать, что они были оборваны, так как одежды на них почти не осталось, и прикрывали они свой стыд шкурами диких зверей и не носили ни башмаков, ни чулок, и потому более всего напоминали картинки Геркулеса в львиной шкуре. Обросшие бородами, с длинными волосами, они являли собой самое дикое зрелище, какое возможно представить».

Ясно, что подобное поселение не могло длительное время существовать в первоначальном виде, и постепенно его население смешалось с местными племенами и стало жить по-мальгашски, восприняв полностью язык и культуру местных племен.